Согласно июньскому отчету организации Human Rights Watch (HRW), российские силы регулярно и часто намеренно используют дроны против мирных жителей Херсона. По оценкам правозащитников, в 2024 году «преднамеренные или безответственные атаки» привели к гибели десятков и ранению сотен гражданских. В то же время в другом недавнем отчете, подготовленном Управлением верховного комиссара ООН по правам человека, отмечается, что за последний год беспилотники стали одной из главных угроз для жизни гражданского населения Украины. Причем 62% таких атак за все время полномасштабной войны пришлись на территорию Херсонской области. 
О том, как дроны изменили жизнь в Херсоне и почему эти атаки считаются военным преступлением, редакция англоязычной «Медузы» поговорила с экспертом HRW Белкис Вилле. Публикуем перевод их разговора. 


— У нас одинаковая методология для всех типов атак. Мы всегда хотим, чтобы наши выводы основывались на прямых показаниях жертв и свидетелей. Это самое главное. Другой важный аспект — возможность для нас самих попасть в зону, которая подвергается атакам, поскольку это позволяет лучше разобраться в динамике [происходящего], увидеть последствия атак и, возможно, самое основное — понять, есть ли в регионе функционирующие военные цели. Именно поэтому в ноябре [2024 года] мы отправились в Херсон, несмотря на то, что он все еще находился под обстрелами. 
Для этого отчета мы использовали еще один тип доказательств — видео, которые выкладывались [онлайн], — то, что мы называем «контентом преступников». В течение последних 10 лет этот контент становится все более и более важным элементом в расследованиях военных преступлений и преступлений против человечности. Люди постоянно пользуются смартфонами и активнее выкладывают видео. Это кажется удивительным, но, судя по всему, многие военные преступники не слишком беспокоятся о возможных последствиях, когда снимают и выкладывают собственные преступления. 
Конечно, мы можем использовать подобный контент, только если знаем, что он подлинный. У нас есть протокол для подтверждения этого. Когда мы находим материалы, которые кажутся относящимися к нашему расследованию, мои коллеги из команды расследований по открытым источникам пытаются их верифицировать. Только после того, как им удается это сделать, я отношу эти материалы к доказательной базе по обстрелам. 
Сделав все необходимое, мы группируем наши находки и пишем преступнику, чье имя собираемся обнародовать, и другим людям, у которых может быть актуальная информация. В этом деле мы также общались с херсонскими властями — полицией, местной администрацией и так далее, — которые ведут свою собственную статистику. 
Цель этого отчета состояла не просто в том, чтобы проанализировать одну или две отдельные атаки, а в том, чтобы изучить все атаки [в Херсоне и окрестностях] за последние полгода. Только так можно увидеть, есть ли у атак какая-то логика. Именно это нам и удалось подтвердить с помощью полученных данных. 

— С июня по декабрь прошлого года мы увидели повсеместный рост количества атак с использованием беспилотников. Конечно, Херсон подвергается налетам с ноября 2022 года, когда российские силы покинули город, — в самих этих атаках нет ничего нового. Новым [в рассматриваемые шесть месяцев] было то, что эти атаки преимущественно осуществлялись с помощью дронов. 
Мы подробно проанализировали 45 атак, о которых у нас было достаточно информации, и пришли к выводу, что их цели — это именно мирные жители и гражданские объекты. 
Цель российских атак в том, чтобы нарушить все аспекты жизни гражданских в двух конкретных районах Херсона вдоль берега Днепра (речь идет о Днепровском районе и поселке Антоновка, — прим. «Медузы»). Своими действиями они не только терроризировали мирное население, но и вынуждали местных покинуть два этих района. 
Мы видели, что в ходе атак уничтожалось все, что необходимо для нормальной мирной жизни: магазины, фургоны для доставки, больницы, машины скорой помощи и пожарные машины, группы экстренного реагирования, электрогенераторы. Автомобилисты, велосипедисты, пешеходы — [под угрозой оказывался] каждый. 

— В данном случае, когда мы говорим именно о беспилотниках, преднамеренность означает, что оператор дрона видит мирного жителя, идентифицирует его как такового и, зная, что это гражданский, решает все равно его атаковать.
Безрассудность — это когда они видят кого-то, кто кажется им военным, но не предпринимают никаких действий, чтобы подтвердить, что это военный, и не следуют своим обязательствам в соответствии с нормами международного гуманитарного права. Эти нормы диктуют, что любого человека следует считать гражданским лицом, пока нет подтверждений обратного. 

— Дело Анастасии [Павленко], с которого мы начинаем краткое изложение нашего отчета. Женщина ехала на велосипеде. Оператору БПЛА явно было видно, что она в штатском, что при ней нет оружия и что она просто медленно едет вдоль дороги. Мы увидели, что дрон идентифицировал ее, следовал за ней несколько сотен метров и только после этого сбросил боеприпасы. Женщина получила серьезные повреждения, но, к счастью, выжила и смогла укрыться под мостом. Думаю, это одна из причин, почему она осталась в живых. 
Этот хороший пример еще и того, какие последствия имеют подобные атаки, поскольку [Анастасия] покинула Херсон и больше туда не возвращалась. Это явно показывает, что под влиянием подобных атак люди уезжают. Некоторые наши собеседники рассказывали: «В июне [2024 года] в моем районе жило несколько тысяч человек, а сейчас осталось меньше сотни». 
Российские военные тренируются управлять дронами. Декабрь 2024 года
Алексей Коновалов / ТАСС / Profimedia

— В этом нет ничего сложного. Все, что им нужно, — это создать механизм, позволяющий нести и сбрасывать груз. Иногда для этого используют 3D-принтеры, в других случаях — запчасти, которые можно приобрести в хозяйственном магазине.
Насколько мы можем судить, эти преобразования носят очень локальный характер. Российская армия не закупает и не преобразует БПЛА в промышленных масштабах и не распределяет их по разным подразделениям. Вместо этого сторонники или спонсоры [российской армии] передают небольшое количество дронов напрямую подразделениям, которые затем модифицируют их. 

— Нам так и не ответили из российской организации, но китайские компании направили достаточно подробные ответы. Они предоставили длинный список действий, предпринятых ими, чтобы убедиться, что их условия пользования будут соблюдаться и что дроны не будут применяться в боевых операциях. Среди прочего они упомянули геозонирование
, приостановку продаж в Украине и России и проверку покупателей. 
Я бы сказала, что, несмотря на этот список, мы так и не увидели, чтобы количество этих БПЛА уменьшилось, ни с одной стороны конфликта. Возникает вопрос, насколько эти меры реально на что-то влияют. 
Альтернативное [объяснение] простое: компании просто мало что могут сделать, чтобы проследить, как будет использоваться их товар. Ведь купить дрон можно на Amazon, Alibaba или в магазинах электроники. 

— Жители, с которыми мы общались, предполагали, что у российской армии есть определенная тактика относительно Херсона — добиться переселения гражданских из прибрежных зон, чтобы либо создать более стабильную буферную зону, либо установить плацдарм для перехода через реку и возвращения города под свой контроль. Но мы не можем с уверенностью утверждать, что это так. 
При этом мы очень подробно проанализировали каждое заявление Кремля об операциях в Херсоне, но не обнаружили ничего, что позволило бы догадаться о целях российской армии. 

— Важно сказать, что мы как организация не выступаем против применения дронов в военных операциях. Когда дроны используют для высокоточных атак на военные объекты и тем самым минимизируют вред для гражданского населения, в этом нет ничего противозаконного. 
Проблема возникает, когда механизмы, фактически предназначенные для высокоточных атак, намеренно используются, чтобы атаковать гражданских. Я скажу максимально четко: прицельные атаки на гражданских — это серьезное нарушение международного гуманитарного права. Те, кто их осуществляет с преступным умыслом или по недосмотру, виновны в военных преступлениях и преступлениях против человечности.   
За последний год произошел резкий рост количества убитых и раненых украинцев в результате атак дронов. Причем раньше такие высокоточные атаки обходились очень дорого — для этого нужны дорогие боеприпасы, обученный персонал и место, откуда боеприпасы могут быть запущены. Поэтому воюющие стороны обычно используют высокоточные боеприпасы только для атак по самым значимым военным целям — они не могут позволить себе расходовать их на что-то меньшее. 
Сейчас же происходит сдвиг, в рамках которого воюющая сторона может осуществлять высокоточные удары без крупных расходов. Из-за этого динамика конфликта меняется. Теперь многие армии и другие вооруженные группировки крайне заинтересованы в использовании дронов: они дешевы, доступны и позволяют наносить прицельные удары. Осуществлять подобные атаки очень легко.