В конце мая 2025 года в научном журнале Frontiers вышла статья зоолога Владимира Динца о ястребе, который научился пользоваться светофором ­— не для того, чтобы переходить (или перелетать) дорогу, конечно, а чтобы более успешно охотиться на мелких птиц из засады. Устраивать ее ястребу помогали пешеходы. Нажимая кнопку светофора, они формировали небольшие автомобильные пробки на улице, где охотилась птица. Такой уровень понимания дорожной инфраструктуры до сих пор не был замечен не только у птиц, но и вообще ни у кого из диких животных. Мы поговорили с Динцом о том, как животные, обитающие по соседству с нами, осваивают город, кто из птиц умнее других и почему зоологи не любят обсуждать этот вопрос.

Ястреб из Нью-Джерси научился использовать светофор для охоты из засады. Понять его интеллектуальный прорыв удалось случайноВ ноябре 2021 года зоолог Владимир Динец вез дочку в школу в городе Уэст-Ориндж штата Нью-Джерси. Он ехал по обычному маршруту, который повторял каждое утро, и остановился на одном из перекрестков, где относительно тихая улочка пересекалась с улицей побольше. В это время ученый заметил молодого ястреба, охотившегося на мелких птиц. Это был ястреб Accipier cooperi (куперов ястреб)— хищник, который обитает исключительно в Северной Америке. Как и многие другие ястребы, он успешно адаптируется к жизни в городах.
Владимир Динец
Архив Владимира Динца
С тех пор Динец часто следил за птицей, стоя на перекрестке, — и даже специально останавливался ради этого у обочины. «Наблюдать за охотой хищников в природе вообще удается редко, и это всегда очень ценная возможность», — объясняет ученый. Возле перекрестка жила семья, которая постоянно ужинала на улице, если была хорошая погода. На утро рядом с оставленными ими крошками собирались воробьи, скворцы и горлицы — обычная добыча для куперова ястреба. Динец заметил, что хищник всегда появляется в момент, когда светофор горит красным и перед перекрестком выстраивается очередь из машин. Ястреб летел вдоль очереди, прячась за автомобилями, потом резко поворачивал — и хватал жертву из стаи. Атаковать из укрытия в последний момент — обычная тактика для многих хищников: иначе вечно настороженные мелкие птицы заранее замечают угрозу и улетают.
Потом обнаружилась еще одна закономерность: ястреб атаковал, только если красный свет светофора загорался не сам по себе, а когда кто-то из пешеходов нажимал кнопку, чтобы перейти большую улицу. В этом случае красный горел не свои обычные 30 секунд, а в три раза дольше, так что очередь из машин выходила длиннее и обеспечивала ястребу отличное прикрытие. Динец доказал, что хищник научился предсказывать удобный для атаки момент по звуковому сигналу для незрячих, который включался всякий раз, когда кто-то из пешеходов нажимал кнопку. Как только светофор начинал сигналить, ястреб садился на дерево, с которого вел охоту. Причем делал это еще до того, как успевала выстроиться очередь из машин — то есть реагировал именно на звук светофора и осознавал, что этот звук связан со скорым появлением удобного прикрытия.
А это не совпадение?
Всего Владимир Динец наблюдал шесть атак ястреба, и из них как минимум три пришлись на момент, когда работал звуковой сигнал светофора. Наблюдение продолжалось 12 часов, из них звуковой сигнал проработал суммарно 27 минут — то есть 3,75% от общего времени. Если предположить, что половина всех атак пришлась на этот короткий промежуток времени число случайно, то вероятность такого события составит примерно 0.000053. Следовательно, можно быть уверенным, что значительное пересечение времени охоты ястреба и времени работы сигнала светофора не было случайным и связано с приобретенным поведением птицы.


В статье утверждается, что такой уровень понимания городской системы дорожного движения со стороны дикого животного прежде ни разу не наблюдался. Ведь ястреб не просто делал что-то по сигналу, как собака Павлова: для такой тактики охоты ему нужно было иметь в голове четкую ментальную карту местности и сообразить, что подходит не всякая очередь из машин, а только пробка достаточной длины. И это особенно удивительно, учитывая, что речь идет о молодой птице, которая даже не гнездится в исследуемой части города. «Дело было зимой, то есть она когда-то весной родилась, осенью прилетела и вот так быстро выяснила, что тут происходит» — отмечает Динец.
Вороны и попугаи известны своими интеллектуальными достижениями в лабораториях. Но освоить среду человека — задача совсем инаяДинец старается не применять понятие «умный» в отношении животных. По его словам, совершенно непонятно, что это означает: каждый вид умен по-своему, в зависимости от того, что ему нужно, на что он физически способен, как воспринимает мир и так далее. Люди склонны считать «умным» поведение, похожее на человеческое. Из-за этого обычно «умными» считаются прежде всего социальные виды, вроде тех же попугаев.
Орнитологи предпочитают говорить не об уме, а о когнитивных способностях — это более нейтральный термин. Один из самых известных современных ученых, который изучает когнитивные способности птиц, — канадский биолог Луи Лефевр (о его работе подробно рассказывает Дженнифер Акерман в книге «Эти гениальные птицы»). Лефевр много занимается тем, что называется инновационным поведением в естественной среде. То есть случаями, когда птица осваивает какое-то новое поведение для своей выгоды.
Ученые уже давно полюбили давать птицам разные сложные задачи в лабораторных условиях — например, добираться до корма с помощью подручных инструментов, запоминать цвета, формы, считать предметы и так далее. Но Лефевру было интересно понять, как когнитивные навыки работают именно в естественной среде, а не в лаборатории, — а такое поведение изучать, конечно, технически куда сложнее. Чтобы обобщить знания на эту тему, биолог занялся исследованием литературы: он отобрал около 2300 публикаций о сотнях видах птиц из разных орнитологических журналов по ключевым словам вроде «необычное поведение». Таким образом удалось обнаружить огромное количество случаев, когда птицы придумывали что-то новое — часто для того, чтобы добыть новую пищу или получить обычную еду необычным способом.
В выборке Лефевра, например, оказался случай из Зимбабве: стервятники наловчились сторожить добычу на проволоке возле минных полей и ждать, пока газели и другие животные подорвутся. На основе этих публикаций Лефевр вывел для каждого из семейств «показатель инновационности» и составил шкалу, которую в медиа восприняли как шкалу птичьего ума или даже «птичьего IQ». На вершине оказались разные врановые, попугаи и граклы
. И только потом следуют хищные птицы — в том числе ястребы. 
И все-таки следует помнить, что «показатель инновационности» вещь тонкая и интерпретировать ее следует осторожно. Даже у очень близких видов, чьи потенциальные интеллектуальные способности не могут быть слишком различны, «инновационность» может проявляться очень по-разному из-за разного отношения к среде.
Например, на Барбадосе, где Лефевр прожил много лет, обитают два близких вида, которые оказались совершенно разными в своем отношении к новому и, соответственно, отличными по «показателю инновационности». Речь идет о барбадосских снегирях Loxigilla barbadensus и чернолицых тиарисах Tiaris bicolor. Первые, по наблюдениям Лефевра, оказались гениальными исследователями и изобретателями: например, научились вскрывать пакетики с сахаром, которые находили в местных кафе. Чернолицые тиарисы, близкие снегирям генетически, ведут себя совершенно иначе. Они боятся всего нового и даже не реагируют, когда им бросают горсть зерен. Следует ли из-за такой осторожности называть таких птиц глупыми — вопрос очень спорный.
Вороны используют машины как орехоколки, а попугаи освоили питьевые фонтанчикиЕсли говорить о разных удивительных случаях адаптации птиц к городской среде, многие из них связаны с воронами. «Они социальные, их много и за ними легко наблюдать. [Кроме того], они очень любят играть», — говорит Владимир Динец.
Играть вороны и правда любят: в ютьюбе можно найти ролики, где они катаются на самодельном сноуборде. Но иногда птицы применяют свою изобретательность не для игры, а в прагматичных целях. Куперов ястреб был не первым видом, научившимся использовать светофор, — одно из самых известных исследований на эту тему посвящено как раз черным воронам Corvus corone.

Ворона катается по крыше на сноуборде
RookieIzAda
В 1975 году в японском городе Сендае на территории одной из автошкол заметили черных
ворон, которые научились раскалывать орехи с помощью машин. Они целенаправленно бросали орехи так, чтобы по ним проехались колеса. Постепенно эта тактика стала чрезвычайно модной среди черных ворон Сендая. Птицы не просто бросали орехи на дорогу, но еще дожидались красного сигнала светофора, чтобы безопасно их подобрать. К середине 1990-х такое поведение черных ворон отмечали уже в радиусе пяти километров от автошколы: это один из редких случаев зафиксированной культурной передачи поведения среди птиц.

Вороны Сендая колют орехи с помощью автомобилей и собирают добычу по сигналу светофора. Фрагмент передачи BBC с участием Дэвида Аттенборо
BBC Studios
В июне 2025 года вышло исследование о больших желтохохлых какаду в Сиднее, которые научились пользоваться питьевыми фонтанами и распространили новый навык среди сородичей. Также они наловчились открывать мусорные контейнеры. В последнем случае им даже приходится соперничать с людьми: с помощью разных хитростей те пытаются защитить свой мусор от разорения.

Какаду научились пользоваться общественными питьевыми фонтанчиками в Австралии
New Scientist
Исследователи выяснили, что желтохохлые какаду освоили разные способы открывать баки — и как и в случае с фонтанами, это стало традицией, которая распространилась по округе.
Одна из самых известных историй о птицах, придумавших новый способ извлекать выгоду из соседства с человеком, — сюжет из книги Акерман о британских синицах: в 1921 году большие синицы и лазоревки из Суэйтлинга (пригород Саутгемптона) научились вскрывать крышечки из фольги на бутылках, которые молочники оставляли у дверей домов. К 1949 году такое поведение освоили синицы из самых разных городов по всей Англии, Уэльсу и Ирландии.
Хищники тоже умеют придумывать новое. Но мы мало об этом знаемУ хищных птиц нет репутации гениев, как у ворон и попугаев. Рассказывая о своем исследовании, Владимир Динец признается, что сперва удивился, когда заметил сложное поведение именно у ястреба. Но в литературе он обнаружил, что похожие случаи уже описывались. Например, в Харькове ястребы-перепелятники наловчились использовать в качестве прикрытия движущиеся автобусы: «Их там долго наблюдали и в какой-то момент выяснили, что как минимум [ястреб-]тетеревятник, видимо, у них научился этой тактике, потому что стал делать то же самое».
Еще один пример новаторского подхода среди хищников в городах был описан в 1981 году. Семья из Иллинойса обнаружила, что американский перепелятник и американский сорокопут приспособились спугивать стаи мелких птиц с кормушек, чтобы те разбивались о стекла дома, — и аккуратно собирали их тушки с земли.
«99% случаев [cложного поведения животных] просто никто не замечает», — говорит Динец. По его словам, из ученых этим почти никто не занимается, а «популярная биология, народная, — она для того, чтобы поставить галочку». Так называемая гражданская наука, в рамках которой непрофессионалы собирают данные о живой природе, действительно в значительной степени сосредоточена на том, чтобы «поставить галочку».
Например, бердвотчеры, как правило, ограничиваются тем, что определяют вид птицы и вносят его в базу данных с помощью приложений вроде eBird, iNaturalist и других. При этом мало кто подолгу наблюдает, чем именно занимается та или иная птица. Приложения стимулируют людей фиксировать только то поведение, которое напрямую связано с гнездованием, чтобы понять, какие виды где водятся — скажем, в eBird можно отметить, если птица строит гнездо, выкармливает потомство или занимается чем-то, что связано с размножением.
Более того, даже если кто-то из любителей наблюдает удивительное поведение, совершенно непонятно, что ему делать с этими данными, чтобы они не пропали, говорит Динец:
У меня одна женщина спросила: «Если я увижу, к примеру, что ястреб охотится на птичек с ружьем, — что мне с этим делать? Статью писать?» И я понимаю, что ответить мне нечего, потому что написать научную статью способен очень мало кто, это безумный расход времени и сил. Популярных мест, куда такое наблюдение можно было бы запостить, тоже нет. И я ей ответил, что пусть мне присылает — что еще сказать?Почему важно изучать адаптацию птиц и других животных к городам?Во-первых, это интересно. Во-вторых, урбанизация — один из главный факторов, которые влияют на биоразнообразие. Некоторые виды успешно приспосабливаются к городам, другие — вымирают. Согласно исследованиям (например, вот этому), развитие городов ведет к тому, что в целом видов в городской среде становится меньше, а преуспевают только некоторые — среди птиц это, например, домовые воробьи, сизые голуби и скворцы, которые с удовольствием едят из кормушек, гнездятся под застрехами крыш и на чердаках или искусственных гнездах вроде скворечников. «Как правило, некоторых животных становится больше, а большинства — меньше, но в разных странах и городах процесс идет совершенно по-разному», — рассказывает Владимир Динец. — Вот у нас [в Уэст-Ориндж] лисы двигаются в город, прямо под окном ловят белок периодически, но еноты, скунсы, опоссумы за несколько лет практически исчезли».
Поведение, описанное в статье, — отличный пример интеллектуальных способностей, который помогает разным птицам и другим животным успешно осваивать опасную и сложную городскую среду. При этом Динец отмечает, что животные, перебираясь в город, едва ли становятся «умнее» — скорее используют свойственные их виду навыки, которые в естественных местообитаниях применяли иначе. Можно только вообразить уровень знания и понимания среды, которым обладают ястребы в более диких ландшафтах, говорится в финале исследования Динца. Другими словами, мы еще очень многого не знаем о способностях этих и других птиц.