Я все еще во Франции — уже почти девять месяцев. Расследование продолжается. Если дело дойдет до суда, он займет еще пару лет. Я не под арестом, но мне нужно просить разрешение, чтобы покинуть страну. Я не могу видеться со своими детьми, которые живут в Дубае, со своей мамой.
Я все еще не понимаю, в чем конкретно меня обвиняют
. Сначала французские власти были озабочены тем, что Telegram не отвечает на их запросы. Но выяснилось, что никаких запросов не было. Они не соблюдали собственные процедуры, не пытались решить проблему цивилизованно. А когда они начали отправлять запросы, то им стали приходить ответы.
Теперь они говорят, что я создал приложение, которым пользуются преступники, и не сделал достаточно, чтобы их остановить. Но это слишком широкая трактовка соучастия. У Telegram миллиард пользователей по всему миру, мы тратим миллионы долларов на юристов. Задерживать меня было чрезмерным. Это дружественный огонь, это вредит имиджу Франции.
После задержания меня четыре дня оставили в одиночной камере без окон и постельного белья. Я делал по 200 отжиманий, а потом повторял подход. Больше мне нечем было заниматься. У меня забрали смартфон, но я и раньше пользовался им, только чтобы тестировать телеграм. У меня даже не было сим-карты. Я не ношу телефон с собой. Во-первых, потому что государства могут установить на него Pegasus (я знаю об этом не понаслышке). Во-вторых, потому что он отвлекает.
Это краткий пересказ интервью Павла Дурова американскому телеведущему Такеру Карлсону. Высказывания Дурова отредактированы и сокращены, их смысл сохранен. Полностью интервью можно посмотреть тут.