В день торжественного открытия нового здания мэрии Торонто, 13 сентября 1965 года, в издании Toronto Star вышла редакционная статья, отражавшая первые представления о новой городской достопримечательности стоимостью $31 миллион:
«Сегодня каждый житель Торонто внезапно стал десяти футов в высоту. Ради новой мэрии. Он – часть ее величия и делит с ней ее красоту. В ее массивности и изяществе – видимое подтверждение его уверенности в том, что он гражданин значительного города. Здание на площади Nathan Phillips Square − более чем внушительное и гордое архитектурное заявление о гражданском статусе. Оно дарит мегаполису центр внимания. Это сердце будущего Торонто. Это символ нового Торонто, и мы можем радоваться тому, как много оно значит».
Спустя семь лет после того, как предложенный финским архитектором Вилджо Ревеллом дизайн здания выбрали в ходе открытого конкурса, и четыре года после начала строительства, результат всеобщих трудов буквально гудел, пока его готовили к открытию. Сорок два рабочих таскали мебель – среди нее был и стол мэра, − через Bay Street. Другие торопились закончить укладку ковровых покрытий и расставить столы, с которыми тоже вышла задержка из-за восьминедельной забастовки плотников. В абсолютно новой библиотеке заполняли полки. Гербовый щит метрополии Торонто для зала заседаний совета прибыл с опозданием. Чиновники решили, что первые два этажа «подиума», собственно зал заседаний и кафетерий, расположенный в подвале, были единственными местами, готовыми к визиту широкой публики.
Торжества по поводу открытия новой мэрии начались в 13:30 с выступления военного оркестра из Петававы. Посмотреть на праздник собрались 15 000 человек. Гражданский почетный караул сопровождал городских советников, мэров пригородных областей и председателей сельских советов из старого здания мэрии к платформе перед новым. В 14:15 почетный караул, куда входили 100 человек из пяти полков, промаршировал по площади. Затем прибыл автомобильный кортеж генерал-губернатора Канады Жоржа Ванье. Его появление сопровождалось первым из нескольких демонстрационных полетов ВВС Канады. За Ванье последовали посол Финляндии в Канаде Торстейн Тиканваара, премьер-министр Канады Лестер Пирсон и премьер-министр Онтарио Джон Робартс.
Мэр Торонто Фил Гивенс произнес вступительную речь, в которой отметил, как много людей отвечали за создание новой мэрии − «от архитектурного гения в далекой Финляндии до самого скромного рабочего в Канаде», и отдельно упомянул «поддержку и терпение граждан этого города». Для Гивенса здание символизировало превращение Торонто в город мирового класса и смелость построить столь необычное сооружение в месте, погрязшем в традиционности.
Премьер-министр Канады Лестер Пирсон высоко оценил современность мэрии, но в то же время был огорчен предстоящей судьбой ее предшественницы, которая «должна была стать жертвой прогресса» (согласно представленным на той неделе планам по строительству ранней версии торгового центра Eaton Centre, от старой мэрии должна была остаться только башня с часами, а все остальное подлежало разрушению). За ним произнесли речи Робартс и три религиозных лидера, а потом состоялось торжественное вручение молотка мэром Гамильтона Виком Коппсом.
Однако главным героем мероприятия стал бывший мэр Торонто Нэйтан Филлипс, в честь которого и названа была площадь. Гивенс и Ванье вручили ему золотой медальон «Гражданской премии за заслуги». Осмотрев новый офис Гивенса, Филлипс ухмыльнулся и сказал: «Я не знал, что строю это для тебя, Фил». Позднее, заметив представителей прессы, он заявил серьезным тоном, что это было одно из самых важных событий в его жизни, и он благодарен за честь служить мэром. Затем улыбнулся и вновь переключился на свой обычный голос: «Как это было, а?».
И хотя Филлипс был тронут приемом, один из его предшественников явно вознамерился испортить всем праздник. Аллан Лампорт в начале 50-х годов выступал за более традиционные варианты дизайна мэрии и считал, что деньги налогоплательщиков были потрачены впустую на этот проект. День торжественного открытия новой мэрии Лампорт провел в своей страховой конторе. «Я должен зарабатывать на жизнь, и у меня нет времени на вечеринки, как у остальных», − заявил он. У него не было желания «приветствовать что-то неправильное и непрактичное для налогоплательщиков».
После показа нового здания Филлипсу Гивенс отдал дань уважения Ревеллу, умершему менее года назад. Вдова Ревелла Мейр сидела в первом ряду рядом с финским послом. Финский мужской хор Торонто спел «Finlandia» в честь Ревелла, чей вклад в проект увековечивала мемориальная доска у главного входа. Миссис Ревелл получила золотой кулон, изображающий работу ее мужа. Несмотря на ее суровый вид во время церемонии, позднее она подписала сувенирные программки и сказала, что ей понравился этот день, даже несмотря на то, что ей трудно выразить свои чувства по поводу воплощения замыслов ее мужа. В интервью Globe and Mail она призналась, что изначально это не был один из ее любимых проектов. «Но когда я впервые увидела рисунки всего этого, я знала, что это будет к лучшему, − сказала она. – Я была по-настоящему потрясена дизайном – в том смысле, что он мне понравился». Вдова Ревелла была недовольна разве что тем, что ее супруг сделал скульптуру Генри Мура частью площади – этот элемент появился только после настоящей битвы между городскими политиками.
Среди тех, кто сидел на зеленых скамейках, предназначенных для сановников, был и 90-летний Альфред Стагг. В тот день он отправился в центр Торонто, чтобы купить для своей жены батарейку для слухового аппарата. Заметив толпу на площади, он спросил полицейского, что происходит. После этого Стагг начал рассказывать истории о своих детских приключениях на этом месте. «Раньше мы играли на пустыре, − поделился он с журналистами Telegram. – Иногда туда приезжали цирковые фургоны... и заклинатели змей, и знахари. У меня был зуб, вытащенный одним из них». Офицер взял Стагга за руку и привел на трибуну для VIP-персон. Отвечая на вопрос о новом здании, Стагг заявил: «Я называл его «прихотью Филлипса». А теперь оно мне нравится».
Церемония завершилась официальным разрезанием ленточки. Под надзором Гивенса и председателя метрополии Торонто Уильяма Аллена, Ванье воспользовался гигантскими ножницами, чтобы вырезать ленту длиной 132 фута (40,2 метра). Начался фейерверк.
По окончании церемонии сановники отправились на экскурсию по мэрии, и тут началась сумятица. Робартса случайно не пустили в офис мэра. Округлая форма здания приводила гостей в замешательство там, где они и подумать не могли: например, путь в кафетерий превратился в экспедицию через гаражи шоферов. Ограничения в работе лифта стали причиной длительного ожидания переполненных кабин, в которых приходилось добираться до зала заседаний совета. Пирсон и другие тщетно искали лестницу, но в итоге лишь обнаружили, что они закрыты, потому что крыша «подиума» была недавно заасфальтирована, а рабочие боялись, что высокие каблуки оставят в покрытии дыры. Премьер-министру Канады пришлось присоединиться к остальным, стоявшим в очереди к лифту.
Реакция прессы на мероприятие и здание, которому оно было посвящено, была преимущественно положительной. Газетные тексты наполняла гражданская гордость и уверенность в будущем Торонто. Но не все были довольны. Роуфер Джон Фридц поделился тем, что в новой мэрии ему не хватает достоинства, очарования и башни с часами. «Эта новая штука холодная, серая и не стоит того», − заметил он.
За днем открытия мэрии последовала целая неделя развлекательных мероприятий на площади Nathan Phillips Square, посвященных военной истории Канады. На следующий вечер около 30 000 человек пришли посмотреть выступления Канадской оперной компании, Национального балета Канады и Симфонического оркестра Торонто. Последний решил не стрелять из артиллерийских орудий во время Увертюры 1812 года из-за страха вызвать раскол стекол, которые трудно заменить. «Все происходящее напоминало что-то из культурных ритуалов ушедшей эпохи, встречи в литературных салонах, − указал Ральф Хиклин из Globe and Mail. − Там была музыка − прекрасно поданная, хорошо усиленная − для тех, кто хотел ее услышать. Было место для других, пришедших на прогулку, поболтать или приударить за кем-то».
На второй день здание мэрии также открыли ради экскурсий для представителей общественности. За неделю их состоялось более 200 000, и энтузиазм горожан поддерживал экскурсоводов в тонусе. Некоторые посетители считали своим правом проинспектировать правительственное здание, поскольку то строилось на их деньги. Самыми популярными местами для посещения стали соседствующие кабинеты Аллена и Гивенса.
Политики, также инспектирующие новые помещения, обнаруживали в них недостатки. Совет по контролю определил, что помещение, предназначавшееся комитету, было слишком маленьким, чтобы принимать других должностных лиц и представителей прессы, а Комитет гражданского строительства проводил встречи в кафетерии. Политика использовать зал заседаний городского совета только для этих самых заседаний была пересмотрена. Когда 21 сентября совет метрополии провел свое первое собрание в полном составе, Тру Дэвидсон, председательница совета Восточного Йорка, не являющийся поклонником здания, настаивала, что советникам не нужны микрофоны, чтобы быть услышанными. Затем ее попросили снять руку с микрофона. После заседания она заявила, что ей не нравится, как звучал ее голос через усиливающую звук систему.
Празднования продолжались – начиная от вечера многообразия культур и заканчивая танцами. Кульминацией всего стало 18 сентября с «Toronto A Go Go» − концертом для подростков, в котором участвовали местные рок-группы и танцоры гоу-гоу. Гивенс записал радиорекламу для шоу, пригласив на него «всю молодежь и тех, кто юн сердцем». Толпа в 60 000 человек безумствовала, в результате чего ее несколько раз просили успокоиться. Одна из таких просьб Гивенса превратилась в то, что он вместе с Бобби Кертола распевал «When the Saints Go Marching In». На всякий случай на концерте дежурили около 200 полицейских.
Из-за всеобщей суматохи Гивенс распорядился раньше начать вечерний салют.
И все-таки, несмотря ни на что, он доволен тем, как прошло мероприятие. «Это была отличная ночь, и я рад, что она состоялась, − сказал он журналистам Star. – Всю ее пронизывал дух великого энтузиазма, хотя я пару раз беспокоился, что кто-то может пострадать. Но полиция проделала большую работу, сдерживая толпы».
